Егор Козлов — один из самых именитых спортивных врачей в России. 21 год он проработал в хоккейных клубах: начинал в ЦСКА, провёл 11 лет в СКА, с которым выиграл два Кубка Гагарина. В составе сборной России выиграл чемпионат мира 2008 и 2009, а также Олимпийские игры-2018. После увольнения Романа Ротенберга из СКА Козлов также покинул Санкт-Петербург.
В интервью «Советскому спорту» Егор Козлов рассказал:
- чем занимается после ухода из СКА;
- как на самом деле выглядит день клубного врача;
- как лечить сотрясение мозга;
- о финале ЧМ-2009 с Канадой, когда лидеру команды с разрывом мышцы дали доиграть матч – и он забил золотой гол;
- почему жесткие запреты в питании не работают, чем опасны сахарные качели, фастфуд, пиво и эксперименты с вегетарианством;
- какое было любимое блюдо Овечкина в сборной;
- какой минимальный набор спортивного питания – база хоккеиста;
- как проходило сотрудничество с Быковым, Захаркиным, Знарком и Ротенбергом;
- почему после последних изменений в СКА, по его словам, «оставаться не имело смысла».
«Врач заканчивает день последним: когда все ушли, он ещё дописывает отчеты»
— Чем вы занимаетесь после ухода из СКА?
— Продолжаю работать в Федерации хоккея России главным врачом национальной мужской сборной, советником по медицине. Работаю в Национальном центре спортивной медицины. Являюсь ассистентом кафедры реабилитации, спортивной медицины и физической культуры медицинского университета им. Пирогова. Получаю второе образование в РАНХИГС по муниципальному и госуправлению. Прохожу программу американского института функциональной медицины.
Есть чем заняться — вот уже 15 лет в мой функционал входит организация, руководство и координация работы медицинского управления ФХР. Занимаемся медико-биологическим обеспечением профессиональной деятельности хоккеистов сборных команд, антидопингом, образовательной деятельностью. Есть ещё частные проекты.
— Заинтересованы ли вы в возвращение в клубную структуру?
— В клубной системе я провёл 21 год. Жестких рамок не ставлю. И не исключаю вероятность продолжения карьеры в клубе. Но кроме работы в клубе есть и другие интересные направления в медицинской отрасли, которыми есть намеренье заняться. А сейчас появилась возможность уделить время семье и трем детям.
— Накопилась усталость от того, что вы девять месяцев в году в разъездах и постоянно в режиме «24/7»?
— Cезон длится 10 месяцев. Мы все живые люди, и усталость накапливается у всех, это физиологический процесс, даже если стараешься держать себя в форме. Без спорта тяжело переносить постоянные перелеты и смену часовых поясов.
Работа медицинской службы имеет свою специфику — ты на связи круглосуточно. Игроки, тренеры, руководство могут позвонить в любое время дня и ночи. Но мы это принимаем как часть профессии, от которой получаем радость и удовлетворение.
— Интересно узнать подробнее про ваш рабочий день в клубе. Как он строился?
— На базу медицинская служба приезжает за два часа до игроков. Врачи и массажисты готовят рабочие места, оборудование, составляют план процедур на день игрокам из общей группы, травмированным и заболевшим хоккеистам, если такие есть.
После сбора команды, оценивается состояние здоровья каждого игрока. Далее идёт доклад главному тренеру. Игроки готовятся к тренировке: приходят на массаж – разогревают мышцы, тейпируются, принимают спортивные нутрицевтики.
Во время тренировки, врачи, мониторят в режиме реального времени вариабельность сердечного ритма – оцениваем функциональное состояние игрока при помощи нагрудных датчиков, игроки надевают их перед каждой тренировкой, и специального аппаратного комплекса, который дает заключение по многим параметрам тренировочной деятельности игрока для оценки функциональной готовности игрока.
После тренировки – лечебно-восстановительные процедуры, подготовительные мероприятия к игре в рамках разрешенных методов и фармакологических средств в соответствии с списком WADA.
Если есть группа травмированных, заболевших игроков, с ними занимаемся отдельно, чтобы не пересекались с основной командой.
Помимо лечебной работы, есть организационно-управленченские задачи , которые требуют выполнения для обеспечения команды всем необходимым по медицине. 1-2 раза в месяц мы проводили оценку функционального состояния хоккеистов по своему плану.
Рабочий день врача заканчивается последним: когда игроки и тренеры уже ушли, врач ещё дописывает отчеты, закачивает организационные мероприятия, планирует следующий день.
«Сотрясение – это «хамелеон»: его не просто диагностировать»
— Как вы поступаете с нутрицевтиками и препаратами: кто несет ответственность, как все проверяете?
— Игрок отвечает за то, что попадает в его организм. Но игрок склонен доверять медицинскому штабу. Стараемся оправдывать. У нас есть возможность ориентироваться в многообразии продуктов спортивного питания, БАДов, лекарств, которые можно назначать спортсменам. Представляем какие вещества находятся в запрещенном списке ВАДА.
Все спорные позиции проверяем: на сайтах РУСАДА и WADA, на ресурсе Global DRO. Если информации нет, связываемся с РУСАДА напрямую. Когда и это не дает однозначного ответа, принимаем взвешенное врачебное решение — использовать лекарственный препарат, нутрицевтик, или отказаться.
— Что входит в вашу работу во время матчей? Со стороны кажется: врач приложил лёд – и всё.
— Если травм на льду нет, может показаться, что врач просто наблюдает за игрой. На самом деле значительная часть работы идёт в перерывах между периодами: лечение скрытых микротравм, медицинская подготовка к следующему периоду, восстановление игроков, улучшение работоспособности и много другое.
На льду задача врача – быстро оценить состояние игрока, поставить предварительный диагноз и, если это безопасно, максимально быстро вернуть игрока в игру. Первая помощь – охлаждение, тейпирование, иммобилизация и другие оперативные манипуляции прямо на скамейке. Если нужно зашить рану – бывает, что делаем это сразу, когда можно быстро и без анестезии, и игрок готов немного потерпеть.
— Кого вы так шили?
— Хоккеисты мужественные ребята, таких случаев было немало. Перечислять по именам не хочу, чтобы никого не обидеть.
— Бывают ситуации, когда вы против возвращения, но плей-офф, игрок хочет играть – как принимается решение?
— В плей-офф непростых решений много. Мы отталкиваемся от желания игрока, но никогда не идем на риск усугубления травмы. Если уверены, что не навредим, можем дать зеленый свет. Решение принимается кворумом: игрок – главный тренер – главный врач. При этом я считаю, что последнее слово всё же за игроком.
Важно, чтобы его выход не навредил команде: травмированный хоккеист может ошибиться, «выключиться» из эпизода – и это обернется пропущенным голом. Поэтому допускаем к игре только при четком понимании безопасности и функциональной готовности.
— Какие травмы самые распространенные в хоккее?
— Часто встречаются повреждения плеча, акромиально-ключичного сочленения, коленного сустава, приводящих мышц бедра, ребер, сотрясения головного мозга, травмы лучезапястного сустава.
К разговору об уникальных случаях травм: во время одной игры в борьбе у борта лезвие конька соперника попало в промежуток между ахилловым сухожилием и задником ботинка нашего защитника и перерезал значительную часть мышечно-сухожильного перехода. Со стороны эпизод выглядел нестрашно – игрок с трудом доехал до скамейки, будто «отвалилось лезвие». Но при осмотре, конек был весь в крови, повреждение оказалось серьезным. Обработали рану, затампонировали и отправили на операцию. Восстановление было долгим, но игрок вернулся и успешно играет.
— Какой у вас протокол при сотрясении мозга?
— Сотрясение – это «хамелеон»: его не просто диагностировать. Используем протокол SCAT, американская система тестов и опросов для оценки когнитивных способностей головного мозга, её применяют в НХЛ. Через 10–15 минут после травмы сравниваем текущие когнитивные показатели с базовыми тестами, выполненными до сезона. Далее делаем МРТ головы, осмотр невролога, при необходимости КТ, ЭЭГ.
Очень важно субъективное самочувствие игрока: головная боль, тошнота, светобоязнь, сонливость, заторможенность. Обязательно учитываем анамнез – количество сотрясений раньше, потому что каждое последующее лечится сложнее. Накопившиеся сотрясения головного мозга могут привести к развитию хронической травматической энцефалопатии. Бывает симптоматика нарастает ко второму-третьему дню – в первый день все «чисто», а на третий игрок уже жалуется. Начинаем лечение, и оно обычно занимает длительное время.
— А как лечить сотрясение? Есть лекарства, или всё сводится к покою?
— Первое – покой. Избегать любых нагрузок: физических, зрительных, когнитивных. Никакого телевизора, телефона, долгого чтения. Если состояние позволяет, можно немного гулять на свежем воздухе.
Медикаментозная терапия применяется в зависимости от симптомов сотрясения : успокоительные, снотворные, обезболивающие и противовоспалительные, ноотропные и метаболические препараты, улучшающие работу головного мозга, способствующие восстановлению.
После того как все симптомы проходят, игрок постепенно возвращается к нагрузкам. Сначала – лёгкие занятия в зале, велосипед, дозированные тренировки под контролем врача. Затем – индивидуальный выход на лёд по программе врача. Всё под постоянным контролем, с мониторингом давления, ЧСС, других витальных функций. Повторяем МРТ, консультацию невролога, проводим SCAT-тест – убираются все риски, прежде чем разрешить возвращение.
— В прошлом году была громкая история с Никишиным. Говорили, что у него тяжёлое сотрясение, но он довольно быстро вернулся. Что тогда происходило?
— Сработала система врач-игрок-тренер. Провели стандартные процедуры, проконсультировались у невролога. Но в первую очередь – это Саша и его непреодолимое желание играть. Он очень крепкий парень, и у него, не было большой истории сотрясений. Всё прошло быстро, потому что были созданы адекватные условия для лечения и восстановления.
«Когда начинаются неудачи – тогда вопросы появляются ко всем»
— Про вашу карьеру известно не так много. Вы закончили Военно-медицинскую академию и потом оказались в ЦСКА. Как это случилось? Почему хоккей и спорт?
— С детства занимался в ЦСКА – плавал, играл в хоккей у тренера Бирюкова А.В. Выпуск 1981 года, из которого вышли Олег Сапрыкин, Александр Бутурлин, Фёдор Фёдоров, брат Сергея Фёдорова.
Не все становятся профессиональными хоккеистами, поэтому я пошёл по семейной династийной линии – окончил Военно-медицинскую академию с красным дипломом. По распределению попал начальником медицинской службы – начальником медицинского пункта конно-спортивного эскадрона ЦСКА.
В хоккей попал случайно. Однажды в диспансере ЦСКА встретил Олега Марковича Белаковского – легендарного врача, который прошёл войну и много лет работал с командами Тарасова и Тихонова. Разговорились, и он предложил мне постажироваться в хоккейном ЦСКА. Руководство клуба поддержало идею стажировки.
В конце сезона предложили должность второго врача. С тех пор началась уже полноценная работа.
— Специальное образование спортивного врача вы потом получили?
— Да, после Академии, прошёл интернатуру по хирургии, потом, уже в Москве, ординатуру по травматологии и ортопедии.
Параллельно в 2005 году получил специализацию по спортивной медицине. Прошёл переподготовку по Организации здравоохранения. Защитил кандидатскую диссертацию. В 2019 г окончил Президентскую программу «Менеджмент в здравоохранении» в Высшей школе менеджмента СПбГУ.
— В сборную вы попали вместе с Быковым и Захаркиным, когда они перешли из ЦСКА?
— Да, верно. Начали работать вместе в ЦСКА, когда Вячеслав Аркадьевич стал главным тренером сборной, предложил мне присоединиться. Отказаться не представлялось возможным. Вместе выиграли золото ЧМ-2008 и 2009, бронзу ЧМ-2007. Потом уже со СКА – Кубок Гагарина. Работа с ними дала много практических знаний. С Игорем Владимировичем интересно пообщаться на темы спортивной физиологии, биохимии, физиологии тренировочной деятельности. Специалист с колоссальным опытом работы в науке и непосредственно в хоккее, энциклопедических знаний.
— Чаще всего споры с тренерами касаются сроков восстановления игроков?
— Да, это одна из самых частых тем. Когда команда выигрывает, вопросов почти не бывает. А вот когда начинаются неудачи – тогда вопросы появляются ко всем. Почему кто-то не готов, почему не тренируется в общей группе, когда выйдет ключевой игрок. Это нормально. В такие моменты ответственность чувствуют все – тренеры, врачи, менеджмент.
«Мы вернули игрока с разрывом мышцы – и он забил Канаде золотой гол»
— Вы работали и с Олегом Знарком. Для публики у него грозный образ, но говорят, что в жизни он совсем другой. Какое впечатление у вас осталось?
— Олег Валерьевич – отличный тренер и замечательный человек. Человек прямой, никогда не держит «дулю в кармане». Всегда говорит открыто. Если работаешь честно, профессионально, качественно – вопросов нет. Если где-то напортачил, будь готов, что тебе об этом скажут. Но всё по делу, без лишних эмоций. Работать с ним было комфортно. Вместе выиграли золотые медали Олимпийских игр и Кубок Гагарина – есть что вспомнить.
— Вы застали, пожалуй, все главные победы современной национальной мужской сборной России. Какая победа для вас самая яркая?
— Самые яркие и радостные воспоминания о победах на ЧМ-2008 и ОИ-2018.
Вместе с медицинским штабом, без которого профессионального медицинского обеспечения не состоялось, участвовали в трёх Олимпийских играх и девяти чемпионатах мира. Вместе выиграли золото и серебро Олимпийских игр. Два золота, четыре бронзы и одно серебро чемпионатов мира.
— Можете привести пример, когда работа врача реально повлияла на результат?
— Каждый раз, когда врач возвращает максимально быстро в команду, в игру травмированного или заболевшего игрока без риска для его здоровья, команда побеждает, игрок решает исход матча – это важная часть работы врача, важная часть общей победы.
Чемпионат мира-2009, финал с Канадой. Один из лидеров команды получил серьёзную травму в первом периоде – разрыв наружной косой мышцы живота. Сказал: «Не готов играть, не выйду, болит».
Мы подошли вдвоём к игроку – два врача. Объяснили, что можем попробовать сделать всё, чтобы он не чувствовал боль и не усугубил повреждение. Игрок осознавал, насколько важен финал, и доверился нам. Мы использовали весь доступный нам на тот момент арсенал методов, средств амбулаторной травматологии и спортивной медицины.
Договорились, что в перерыве между первым и вторым периодами игрок выйдет просто покататься, а потом примем решение. Он вышел на лед, сделал несколько кругов и говорит: «Не болит, всё нормально, готов играть». Вышел на игру, во втором периоде забил победный гол. Мы победили 2:1.
Квинтэссенцию работы спортивного врача – игрок продолжил игру, не усугубил травму, команда победила, страна получила золотую медаль чемпионата мира.
— Турниры в эпоху ковида, наверное, самые необычные и сложные для врача?
— Да, это были действительно непростые условия. Мы прилетели из Чехии после Евротура на чемпионат мира в Латвию, в Ригу, и долго находились на карантине. Нельзя было даже выйти из номера – камеры стояли в коридорах, любое открытие двери фиксировалось.
Ребята тренировались прямо в номерах, поддерживали форму, выполняли упражнения без выхода на улицу. Мы, врачи, погрязли в документации, тестах, отчётах, общении с организаторами, с представителями ИИХФ и местными медслужбами.
Когда нас выпустили, всё равно действовали строгие ограничения: нельзя было покидать гостиницу, только выйти перед автобусом, доехать до арены, сыграть и вернуться. Всё контролировалось – охрана, медицинские специалисты, постоянные проверки.
— Считаете, что такие меры были оправданы? Или всё это было перебором?
— Думаю, оправдано. Риски были слишком велики: если бы вспыхнула эпидемия, турнир могли просто отменить. Цель была провести чемпионат, и все стороны сделали всё возможное, чтобы он состоялся.
— А как проходила Олимпиада в Пекине?
— В Пекине, конечно, было чуть проще, но всё равно очень строго. Каждый день мы сдавали мазки – утром вся команда шла на тестирование. Передвижения только на автобусах между объектами, никаких прогулок.
Без маски выйти нельзя было вообще. Перед Олимпиадой в Новогорске у нас тоже был карантин. Мы не покидали базу, никого не впускали, ежедневные тесты. Только после серии отрицательных результатов нас допустили к вылету.
«Медицинский центр СКА – уникальное место»
— Вы проработали в СКА 11 лет. Какие воспоминания остались самыми яркими?
— Самое яркое – 2 победы в кубке Гагарина, когда приходит понимание, что ты все сделал правильно и от этого получаешь удовольствие. Вместе с командой выиграли еще 3 кубка Континента, Чемпионат России.
— Именно под вашим руководством создавался медицинский центр СКА?
— Открывали Медицинский центр СКА с нуля. Руководство клуба понимало важность мероприятия, оказывало поддержку. Я курировал процесс, формировал команду врачей. Медицинский центр СКА – уникальное место, где создана современная медицинская система так как это видели мы, так как надо было нам, спортивным врачам, для современного и быстрого лечения и реабилитация хоккеистов после травм, заболеваний и тяжелых физических нагрузок. Оценки функционального состояния хоккеиста и улучшения его.
Сейчас в медцентре работает отличный штат – многие пришли без опыта в спорте, но выросли в настоящих профессионалов. Без команды профессионалов ничего бы не получилось. Центр функционирует и для спортсменов, и для обычных пациентов. Два года подряд признавался лучшим восстановительным центром Санкт-Петербурга по результатам голосования пациентов.
— Вы как-то оценивали функциональную готовность игроков?
— Проводились регулярные этапные комплексные обследования: оценивались маркеры утомления в крови и моче, маркеры оксидативного стресса, уровень витаминов и минералов , участвующих в энергообеспечении, другие важные маркеры.
Биоимпедансный анализ качественного состава тела. После тренировок кровь бралась на лактат, анализировались данные из системы мониторинга вариабельности сердечного ритма за тренировку.
Сейчас на рынке множество девайсов и аксессуаров в виде часов, браслетов, колец, нагрудных датчиков, которые позволяют оценивать дневную нагрузку и восстановление, глубину и продолжительность ночного сна, ночное восстановление. Большинство игроков их носит круглосуточно, поэтому оценить динамику состояния функциональной готовности сейчас проще.
При необходимости проводили функциональные тесты на льду и в медцентре. В результате получали индивидуальный профиль каждого игрока: понимали его текущее состояние и то, что нужно скорректировать. Персонифицированно назначали лекарственные препараты, нутрицевтики, витаминные добавки.
Главный тренер получал результаты обследований, мог видеть, в какой форме находится каждый хоккеист, управлять нагрузками.
«Жесткие запреты в питании не работают: потом ловишь хоккеистов с бургерами за углом»
— Интересно ваше мнение про полный отказ от сахара.
— Отказаться от сахара полностью – очень не просто, он содержится в очень многих продуктах питания, в том числе и в фруктах.
Глюкоза, входящая в сахар, участвует в цикле трикарбоновых кислот, где вырабатывается энергия. Запасается в виде гликогена в печени и мышцах. Это имеет значение для хоккеиста, теряющего до 6000 ккал в день.
Избыток действительно может перейти в триглицериды, привести к ожирению, гликации белков, инсулинорезистентности и другим негативным последствиям. Но мы не говорим о неограниченном и бесконтрольном его употреблении.
Мне нравится фраза: «Всё яд и всё лекарство, зависит от дозы».
— То есть речь о стабильном уровне сахара в крови?
— О стабильном и не высоком уровне. После употребления большого количества лёгких углеводом, сахара, особенно натощак, спортсмен может ощущать слабость, вялость, сонливость, повышенный аппетит, снова тянется за углеводами. Такая постпрандиальная гипер – гипогликемия. Такие колебания вредны, снижают функциональную готовность.
Но если игрок полноценно разнообразно поел, в том числе овощи, зелень, продукты, богатые клетчаткой, и в конце позволил себе небольшой десерт, в этом случае сформированный пищевой комок будет медленно всасываться в желудочно-кишечном тракте, не вызывая гипергликемию.
Спортсмен от еды должен получать удовольствие, тогда происходит выброс в кровь дофамина, серотонина, эндорфинов – гормонов радости, наслаждения, которые снижают уровень стресса, боли, улучшают настроение. В течение сезона спортсмены испытывают постоянное напряжение – физическое, психо- эмоциональное , и прием пищи должен вызывать радость, не стресс.
— То есть вы считаете, что небольшое количество сахара допустимо?
— Главное – умеренность и контекст.
— Но ведь фруктоза считается даже вреднее глюкозы?
— Фруктоза, входящая в состав сахарозы – главный виновник метаболического синдрома, не контролируется инсулином , в долгосрочной перспективе сильнее глюкозы способствует ожирению, окислительному стрессу, инсулинорезистентности, поднимает мочевую кислоту и многое другое.
Это не значит, что нужно отказаться от фруктов. Они богаты клетчаткой, витаминами и минералами, антиоксидантами. Важно знать меру – не есть килограмм черешни за раз. От свежевыжатых соков тоже не отказываются. Несмотря на то, что там одна фруктоза – клетчатки нет, сахар всасывается мгновенно. Не стоит их пить натощак. А лучше пить смузи, где и клетчатка, и все витамины сохраняются.
Есть и другие опасности – продукты гликации : жареное, запеченное с хрустящей поджаренной корочкой – мощный провоспалительный фактор. Такие продукты усиливают оксидативный стресс. Хроническое воспаление – путь к ускоренному старению и заболеваниям.
Питание – целый мир.
— Что, на ваш взгляд, самое вредное для профессионального спортсмена? Что нужно исключить полностью или хотя бы свести к минимуму?
— Свести к минимуму стоит – джанк-фуд и стрит-фуд. Это продукты с высоким гликемическим индексом, содержат в изобилие лёгкие углеводы, как правило, не самые качественные ингредиенты, приготовлены не полезными способами: жарка, фритюр и тд. Такая еда может привести к развитию СД2, заболеваниям ЖКТ.
Алкоголь значительно снижает функциональную готовность и замедляет восстановление. Каши быстрого приготовления – простые углеводы в чистом виде, с очень высоким гликемическим индексом. После них сахар в крови подскакивает моментально. Каша должна быть из цельного зерна, «твёрдых сортов», с высоким содержанием клетчатки.
— Как насчёт клетчатки в день игры? Некоторые говорят, что перед матчем её стоит минимизировать, так как она долго переваривается.
— Перед игрой не стоит есть много продуктов с большим содержанием клетчатки. Никто не говорит, что нужно закидываться псиллиумом или пить инулин с избытком. Но съесть на обед обычный салат из овощей, фрукт – ничего страшного.
Перед матчем игроки выбирают пищу, которая легче переваривается. Как и во всём, важна мера: избыток клетчатки может вызвать вздутие, дискомфорт, а в небольших количествах – это только польза.
Когда сборная выступала на Кубке мира в 2016 году в Торонто организаторы приносили продукты питания в раздевалку, которые едят перед матчами хоккеисты НХЛ. Там были джемы, сладкие пасты, булочки, круасаны – продукты с высоким содержанием сахара, простых углеводов, высоким гликемическим индексом. Никто в НХЛ не делает из этого трагедии.
Так что вопрос не в запретах, а в понимании. Всё должно быть обосновано и соразмерно.
— Как вообще строилась ваша работа с питанием игроков?
— С изучения специфики хоккея и диет. Сейчас прохожу программу Американского института функциональной медицины, там много посвящено правильному питанию. Всё изучено до нас.
Опыт показал, что жесткие ограничения в питание не принесут успех. Мы проходили всё: считали калории, убирали углеводы, соки, молочное, мясо-молочную продукцию, сладкие фрукты и многое другое, но потом замечали, что не досчитываемся хоккеистов на приеме пищи – и встречали их за углом с бургерами из «Макдональдса».
Важно придерживаться принципов здорового питания. Но всё – в балансе, всё – с пониманием.
«Овечкин в сборной любил «чикен парм»
— Вы говорите, что джанк-фуд и стрит-фуд — вредны. Тогда как объяснить, что Александр Овечкин ест «сабвеи» и в 40 играет на топ-уровне?
— Я давно знаю Сашу, мы общаемся. Но в сезоне я не рядом с ним, поэтому не могу комментировать его повседневное меню. В сборной такой еды нет. Перед играми Саша любил «чикен парм»: запеченная куриная грудка с натуральным томатным соусом и посыпкой из пармезана.
Хоккеист в игровой день тратит до 6000 ккал (раскатка, основной обмен, матч). Если после матча он съест бургер с качественным мясом и овощами, лучше на цельнозерновой булке, с натуральной ручной сборки соусом – ничего страшного. Контекст и дозировка решают.
— А «кола» во время матча? Нужна быстрая глюкоза или всё-таки лучше электролиты?
— Я за электролитные напитки. Но Саша – уникальный игрок, у каждого свой стиль питания. Следовать ли всем его примеру – вопрос. Даже если это диетическая «кола», большого количества такого напитка лучше избегать.
— Пиво как «восстановление» – миф?
— Алкоголь способен снижать функциональную готовность – это базовый постулат. Пиво способствует ароматизации мужского полового гормона тестостерона в эстроген (через ароматазу). Отсюда и «женский» тип жировых отложений у любителей пива, аморфность тела. Умеренность в употреблении у каждого своя, но как метод восстановления – есть идеи и методы лучше.
«Экспериментировать с вегетарианством в сезоне – ошибка»
— Вы сами в отличной форме. Как тренируетесь и питаетесь?
— Стараюсь не запускать себя: бегаю, занимаюсь в зале, слежу за рационом. Принимаю базовые витаминки. В еде меньше легкоусвояемых углеводов, полуфабрикатов, консервов. Больше овощей, зелени. Красное мясо почти не ем – рыба, индейка, курица.
— Почему избегаете красного мяса?
— Могу позволить баранину, но не большой любитель красного мясо. Много есть теорий. Вопросы онкологических рисков, связанных в том числе с продуктами гликации – всем «поджаренным». С возрастом начинаешь внимательнее к этому относиться.
— Андрей Зубарев рассказывал, что пробовал вегетарианство в СКА. Насколько это опасно в сезоне?
— Увлекательно-поучительная история. Андрей быстро был вынужден с этим закончить. В сезоне такие эксперименты – ошибка. При вегетарианстве для спортсмена возрастают риски: недобор белка, железа, витаминов группы B, цинка, многого другого, что может привести к травме. Мы объяснили ему: «Если хочешь – переводи организм на вегетарианское меню в межсезонье, когда есть время перестроиться». Были определенные сложности с заказом в поездках нута, тофу – заменить животный белок. Приезжаешь в какой-нибудь, далекий маленький город какой там тофу с нутом? Бабушки на кухне таких названий не слышали, обижались, думали ругаемся. Дальше последовали события, которые вернули игрока к обычному полноценному рациону питания.
— Многие спортсмены отказываются от глютена. Это оправданно, если нет целиакии?
— Глютен – комплекс белков из злаков. Может давать латентную реакцию гиперчувствительности, которую человек долгое время может не замечать. Со временем это может привести к аутоиммунным процессам, к хроническому воспалению. Случаи непереносимости глютена встречались: для такого игрока организовывали отдельное меню – безглютеновые макароны, хлеб. Не массовая история, но бывает.
— А лактоза? С возрастом её реально лучше снижать?
— Активность фермента лактазы с возрастом падает, у многих появляется непереносимость. Если человек пил молоко всю жизнь и у него нет гипрчувствительности на этот продукт – вероятно, сможет и дальше без проблем со стороны ЖКТ. Если пил редко, от случая к случаю – в зрелом возрасте, скорее всего, не получится. В целом я бы рекомендовал безлактозное молоко или качественные аналоги – но с «растительным молоком» тоже осторожно: важно, чтобы состав был натуральным или приближенным к нему, без лишних добавок. А лучше всего выбирать кисло-молочную ферментированную продукцию.
«Работать с Ротенбергом не скучно»
— Какой минимальный набор спортивного питания нужен хоккеисту?
— Зависит от целей. Для восстановления и набора мышечной массы уместен гейнер (белково-углеводная смесь, классика – 4:1 по углеводам к белку). Если углеводы дополнительные не нужны – изолят сывороточного белка. В хоккее гейнер более востребован.
Из базовых добавок: магний, витамин D + К2, омега-3, коэнзимные формы витаминов группы B (в т. ч. B12), витамин C, цинк. Перед игрой/тренировкой могут пригодиться BCAA, бета-аланин, креатин (2,5–5 г/сутки). Креатин сейчас считается одним из продуктов anti-age, рекомендован не только спортсменам, но и обычным людям. Для восстановления – цитруллин-малат. Мультивитаминный комплекс – с адекватными дозировками. Мне больше нравятся отдельные витамины для спортсменов – можно подобрать правильную дозировку.
Коллаген – можно, но важен состав (с большим содержанием глицина и витамина C). Много препаратов на рынке, но важна биодоступность. Например, куркума как специя полезна, у неё широкая палитра полезных свойств, но усваивается крайне плохо. Поэтому необходимо выбирать формы куркумина с повышенной транспортной доступностью.
— Как тренеры, с которыми вы работали, относились к медицине? Возникали разногласия?
— С доверием. Грамотный опытный тренер доверяет врачу, опирается на него. Медицина способна улучшить общий командный результат. Врач несет ответственность за всё, что касается медицинского сопровождения команды. Когда тренер начинает «учить» врача, фактически снимается ответственность с медицинской службы – это путь в никуда.
Есть пример из футбола: великий Лобановский В.В. никогда не принимал решений без врача: кого выпускать, кого снимать с игры. Врач знает и состояние здоровья и функциональной готовности игрока.
— Как у вас выстраивалась работа с Романом Ротенбергом? Прислушивался ли он к вам?
— Не скучно. Это амбициозный растущий тренер с хорошими перспективами. Как главный тренер получал всю информацию о здоровье и функциональной готовности игроков. Была нормальная рабочая обстановка.
— Ваш уход из СКА. Это была ваша инициатива или клуб не стал продлевать?
— После произошедших изменений оставаться не имело смысла.
— Медицинская система, выстроенная в клубе (оценка состояния игроков, питание, мониторинг), сейчас используется?
— У меня нет информации, как сейчас и что происходит в клубе. Мы развили и сделали медицинскую службу клуба сильной и современно-инновационной Медицинский центр, протоколы лечения, восстановления, оценки функциональной готовности, фармобеспечение, система передового медицинского оборудования в командах, профессиональная система питания. Сейчас этим надо умело пользоваться.
Помните, как в одной песне:
Придут честолюбивые дублеры
Дай Бог им лучше нашего сыграть.
— Тяжело ли было уходить после 11 лет?
— Тяжело было переезжать.