Конфликт между Израилем и Ираном, к которому на днях подключились США, нанесшие удары противобункерными авиабомбами по нескольким иранским подземным ядерным объектам, вряд ли повлияет на торговлю России с этими странами. Однако он может подтолкнуть цепочку событий на мировом нефтегазовом рынке, в результате чего наша страна либо приобретет за счет новых рынков сбыта, либо потеряет из-за сверхвысоких цен на энергоресурсы. Какие сценарии экономической стороны конфликта существуют и какой из них является наиболее вероятным на сегодняшний день — в материале «Парламентской газеты».
Повышения цен исключать нельзя
Наиболее свежие данные по объему товарооборота Ирана и России в апреле этого года представил министр энергетики Сергей Цивилёв на 18-м заседании межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству между Москвой и Тегераном. По его словам, на конец 2024-го он составил 4,8 миллиарда долларов. В планах было его увеличение до 6 миллиардов за счет совместных соглашений.
По данным международной аналитической платформы The Observatory of Economic Complexity (OEC), основу экспорта Ирана в Россию составляют орехи (прежде всего фисташки), фрукты, овощи, виноград, арбузы, элементы газовых турбин, а также различные морские ракообразные. В обратную сторону отправляются пшеница, кукуруза, ячмень и пиломатериалы.
«Во взаимоотношениях с Ираном мы выступаем прежде всего как поставщик, — пояснил специально для «Парламентской газеты» независимый аграрный эксперт Аркадий Злочевский. — Но я бы не назвал иранский рынок имеющим для нас какое-либо критическое значение. Лишь один раз Иран выходил по объемам закупок нашей пшеницы на второе место, обогнав Турцию. С тех пор он стабильно входит в десятку наиболее крупных покупателей, но больше не поднимается ни в тройку, ни даже в пятерку. Что касается импорта, то по линии сельхозпродукции в сколько-нибудь заметных объемах Россия у Ирана не закупает ничего. Исключение — какие-нибудь фисташки, которые основой продовольственной безопасности страны, согласитесь, не являются».
Израиль, по данным МИД России, в 2017 году занимал 41-е место среди наших внешнеторговых партнеров — его доля в общем объеме торговли составляла 0,5%, что соответствовало 2,2 миллиарда долларов. По итогам 2023 года, говорят данные OEC, он вырос до 3,8 миллиарда, причем львиную долю составил российский экспорт. Прежде всего из Израиля в Россию везут тропические фрукты, корнеплоды, цитрусовые и пестициды. Значительную часть импорта также составляют разнообразные косметические продукты, вакцины, сыворотки и медицинские токсины, чистящие средства и медикаменты, которые выпускает главный израильский фармацевтический гигант — Teva Pharmaceuticals.
«На самом деле рентабельность так называемой „большой фармы“ такова, что сегодня она является практически единственной сферой, которая не затронута даже санкциями Запада против России, — отметил в разговоре с «Парламентской газетой» депутат Госдумы экономист Михаил Делягин. — Поэтому не стоит ожидать, что поставки лекарств и субстанций из Израиля прекратятся или по крайней мере существенно снизятся. Что же касается цен — поскольку это направление, по существу, является монопольным, ценовые колебания исключать, конечно, нельзя. Но важно понимать, что обусловлены они будут исключительно желаниями монополистов, а не объективными факторами, возникшими из-за эскалации конфликта между Израилем и Ираном».
Вопросы стабильности
Таким образом, практически единственной сферой, которую выросшее напряжение может затронуть, остается энергетика: нефть и газ. В значительной мере оказать на нее влияние могло бы анонсированное иранскими властями перекрытие Ормузского пролива, который соединяет Персидский и Оманский заливы. Однако и эта вероятность, по мнению Михаила Делягина, пока что довольно мала.
«Во-первых, если на третий день после нанесения ударов иранские власти еще что-то обсуждают — а я вам напомню, что решение по проливу пока еще не утверждено, — то, скорее всего, никаких реальных действий ждать не стоит, — отметил парламентарий. — Во-вторых, перекрытие, если оно будет, запланировано для судов тех стран, которые им, по сути, не пользуются: США, Франции, Германии и Англии. Поэтому вряд ли от него пострадают наши традиционные цепочки поставок».
А в некоторых аспектах Россия может даже выиграть — прежде всего в том, что касается торговли нефти и газом.
«Пока что мы видели лишь отдельные удары Израиля по иранской нефтегазовой инфраструктуре, — объяснил эксперт Финансового университета при Правительстве РФ Игорь Юшков. — На данный момент Иран не испытывает какого бы то ни было дефицита нефтепродуктов, но если ситуация усугубится, ему понадобятся внешние поставки. И вот здесь как раз главным игроком может стать Россия. Причем качество нашего топлива выше, чем в самом Иране, так как у нас больше глубина переработки. Поэтому сейчас наши поставки в Иран относительно небольшие, но если Израиль выберет в качестве одной из целей атак важные нефтегазовые объекты — месторождения, заводы по переработке и так далее, — то все может измениться. Особенно если участь, что у Ирана и России подписан договор о стратегическом партнерстве, который как раз и предполагает поставку туда нефтепродуктов».
Насколько велика такая вероятность, отметил Игорь Юшков, сказать пока трудно. Однако совсем иллюзорной ее назвать нельзя:
«Если стоит цель лишить Иран денег, подорвать его экономику, то бить по энергообъектам логичнее всего, — подчеркнул эксперт. — Кроме того, на фоне конфликта уже повысились цены на нефть, примерно на десять долларов за баррель, что довольно ощутимо. Ну и, наконец, нельзя забывать о том, что если Иран вынужденно сократит поставки нефти в Китай, сам Китай логично переключится на российскую нефть».
Повлиять на Поднебесную может и сам факт срыва поставок: по словам Игоря Юшкова не исключено, что Китай после этого решит выбирать более надежных и стабильных партнеров и быстрее подпишет с Россией соглашение о поставках газа по «Силе Сибири-2».
«Единственное — нам, конечно, невыгоден сценарий с перекрытием Ормузского пролива, потому что так или иначе он предполагает очень большое повышение цен на нефть, — заключил эксперт. — А это логичным образом приведет к сокращению мирового потребления, причем на всех рынках. Однако сказать, случится ли это в реальности, пока трудно — на данный момент вероятность представляется достаточно небольшой».