От редакции
Мартын Мержанов был редактором отдела футбола «Советского спорта» и главным редактором еженедельника «Футбол». Всю Великую Отечественную он прошёл военкором главной газеты страны. И репортаж свой в «Правде» о капитуляции фашистской Германии написал поминутно – так обычно писали тогда футбольные репортажи. В этом году исполняется 125 лет со дня рождения Мартына Ивановича. О нём журнал «Футбол» попросил рассказать внука нашей легенды – Павла Мержанова.
Несколько лет Павел восстанавливает дачу в Абхазии, которую когда-то построил дед. Небольшой клочок земли на берегу Чёрного моря в поселке Гульрипш близ Сухума. Во время войны в начале 1990-х там всё пришло в запустение, но затем внук занялся восстановлением недвижимости. А ещё создал специальный сайт, посвящённый истории семьи Мержановых – с уникальными текстами и снимками: gulripsh.ru.
Зачем ему всё это? Потому что место силы деда стало местом силы и внука. Ему и слово.
800 рублей за дачу на берегу моря
«Эту дачу дед построил в начале 1950-х, я родился в 1960-м – и меня стали туда возить. Первыми на этом месте поселились знаменитые писатели и военкоры – Константин Симонов, Борис Горбатов и Борис Лавренёв. Им разрешили купить эту болотистую землю, хотя это была первая линия от моря. Позднее Горбатову не рекомендовали местный климат, и у него землю за 800 рублей купил Мартын.
Так вот, сначала туда привозили меня на каникулы, потом я приезжал сам с детьми. А затем началась грузино-абхазская война, и в Гульрипш после 15-летнего перерыва я попал только в 2002-м. Застал стены дома и упавшую крышу. В 2006-м решил поставить забор вокруг участка, но через два месяца сетку срезали, а столбы разобрали на кирпичи. Но мы вновь стали приезжать каждый год, занимались документами на строения, от которых остались только фундаменты, благоустройством территории…
Соседи: Симонов, Церетели…
Дед умер, когда мне было 14 лет. Я с ним в тот день был на даче один. Мартын сидел на террасе, и я просто услышал, что ему как будто не хватает воздуха. И всё. Помню, дед говорил: «Хочу умереть в этом кресле, потому что в нём скончалась Аня». Это его жена, моя бабушка, которую я не застал. Из-за её ухода дед сильно переживал. Каждый день перед работой ехал к ней на могилу…
Кем был на самом деле мой дед, я начал понимать, когда его не стало. Рядом с нами на даче жил Константин Михайлович Симонов. Но мне даже в голову не приходило сфотографироваться с ним. Потому что он был для меня дядей Костей, к которому я приходил в любой момент и который в любой момент приходил к нам с дедом. То же можно сказать про Ивана Тарбу, Георгия Гулию, Зураба Церетели и Нодара Думбадзе. Вот они, рядом.
Как-то я заболел свинкой, и дед для них на заборе вывешивал листок с информацией, какая у меня температура. Потому что все интересовались у него, как там внучок. То есть я.
Дед страшно любил гостей. Вокруг него всегда собиралась огромная компания. Тем более в Абхазии! Когда у деда появился телевизор, к нам приходили смотреть футбол под комментарии главного редактора «Футбола». Да, так вышло, что мама родила 27 мая 1960-го, а дед родил «Футбол», первый номер которого вышел 29-го числа.
Помимо известных соседей, постоянно приходили в гости и простые местные. Они могли попросить: «Мартын Иванович, можешь моего сына в тбилисское «Динамо» устроить?» Вот такое было отношение, считали, что дед и подобный вопрос решить может…
Переделкино на Чёрном море
Я же в то время вообще не интересовался футболом. Как-то дед хотел меня засадить за занятия, а сам собирался усесться за какой-то текст. Но я, 12-летний пацан, сказал ему, что футбол – это игра, где 22 идиота бегают за куском надутой кожи. Мартын так обиделся – жуть! Надо ж мне было такое ляпнуть! Но мозги ведь только ближе к 60 годам появляются…
Вот у меня и возникла идея увековечить историю места силы деда, мамы, моё. Это ведь лучшее, что было у нас в жизни. Место притяжения всех. Представьте, это времена СССР. Из-за границы доступна разве что Болгария, и то с большим трудом. А тут – дача на берегу Чёрного моря – и к тебе приезжают все. У нас весь театр Сатиры был – дед дружил и с Валентином Плучеком, и с Георгием Менглетом. У нас жили Евгений Евтушенко с Беллой Ахмадуллиной, молодые поэты, которые вскоре получили широкую известность. Только потом мне стало понятно, что наше место было культурным явлением. Такое Переделкино, только на Чёрном море.
Сила военкора «Правды»
Как объяснить нынешнему поколению масштаб Мартына Мержанова? В 1979-м, когда деда уже не было, меня едва не забрали в армию после окончания медучилища – как раз должен был поступать в мединститут. Мама вспомнила о маршале Баграмяне, о котором дед написал книгу, смогла договориться о встрече. Приехала к нему, говорит, мол, дайте сыну доучиться – и уж тогда в армию. Так мне военком Фрунзенского района звонил, дескать, Павел Анатольевич, мы узнали, что вы хотите продолжить обучение, поэтому желаем удачи в учёбе, принесите только соответствующий документ…
Вот какова была сила и маршала Баграмяна, и военкора «Правды», главного редактора «Футбола» Мержанова. Один – на пенсии, другого уж нет в живых… С кем можно деда сравнить? Никакой блогер-миллионник и рядом не стоит. Что он может-то?
Хотя, когда дед умер, на сберкнижке у него было 18 рублей…
Пуля в ручке гранаты
Мартын был абсолютно мирным человеком. Но принципиальным. Характер его ковался на войне. На память о ней у него хранилась граната, в ручку которой попала пуля. Граната висела на ремне. Чуть выше – и пуля попала бы в него, чуть ниже – в саму гранату. Представляете, что тогда…
Вот Мартын и хранил её после того, как боеприпас обезвредили. И ещё – пистолет «Вальтер», но его подарили военкору и сатирику Леониду Ленчу. В доме появился мальчишка – то есть я – поэтому от пистолета и гранаты избавились.
Да, дед был мягким, но всегда шёл на принцип. Его старший брат Мирон – любимый сталинский архитектор, проектировавший в том числе сталинские дачи и бывший автором проекта Звезды Героя Советского Союза – был обвинён в шпионаже, в попытке взорвать Кремль. И согласился на все обвинения, получил десятку, отправился в Красноярский край. Он просто знал цену всем тем, кто придумывал эти обвинения. А Мартына замучили бы до смерти, потому что он ни за что не сказал бы: «Да, я – шпион».
Брата врага народа, Мартына, отозвали с фронта в 1943-м. Вдруг Мирон скажет что-то и про него. Но Мирон не сказал – и Мартыну дали работать дальше. Затем он вновь попросился на фронт.
Принципиальность деда проявлялась по-разному. Так, например, он требовал у высшего руководства страны, чтобы ему разрешили выехать в командировку в Китай с женой. Дед считал, что китайская медицина ей поможет. Дошло до того, что Мартын написал письмо Михаилу Суслову (члену политбюро, «серому кардиналу» СССР – прим. «Футбола»), в котором были такие строки: «В случае отказа буду считать вас личным врагом и лично повинным в смерти моей жены».
Так было получено разрешение на выезд в Китай с женой. Китайская медицина в итоге не помогла. И до Суслова, конечно, письмо это не дошло, потому что адъютанты этого просто не могли допустить. Проще было разрешить то, о чём просил дед в письме…
Подрыв мины в мае 1945-го
Как сейчас выглядит место силы Мержановых? Я построил там новый домик. Можно было бы поставить какой-то мемориал, но денег уже не хватит. Военные дневники деда передал на выставку в Музей Победы. 2 мая 1945-го в Берлине машина, в которой дед ехал по Берлину, подорвалась на мине. В результате у него треснула кость в ноге. Из-за осложнений, вызванных туберкулёзом, пришлось ходить на костылях.
Но он всегда шёл вперед. Как в детстве: сам себе писал редакционные задания, сам же их подписывал и выполнял, мол, редактор Мартын отправляет спецкора Мартына на матч на соседней улице…»