31 мая 2025 года в Москве пройдёт творческий вечер экс-абсолютного чемпиона мира по боксу Константина Цзю. Люди соберутся, чтобы увидеть вживую легенду и познакомиться с ним поближе. Несмотря на почти 20-летнее отсутствие, Цзю по сей день помнят и любят в России. О боях с кенгуру, самой большой ошибке в карьере, скором пополнении в семье и о том, почему сдался в своём последнем бою в эксклюзивном интервью «Совспорту» рассказал великий боксёр.
«Переезд в Австралию было одним из самых мудрых решений того 22-летнего мальчика»
– Чемпионат мира в Сиднее 1991 года. Знаковый рубеж в вашей карьере.
– Да, это был мой третий чемпионат мира. Первый был в 1987-м на Кубе, по юниорам. Занял второе место. Проиграл в финале кубинцу, который стал двукратным олимпийским чемпионом. Второй чемпионат прошёл в Москве в 89-м. Третье место. Проиграл олимпийскому чемпиону, немцу, Андреасу Цюлову. И вот на третьем чемпионате мира в Сиднее в 1991 году, наконец, занял первое место.
– С какими эмоциями вспоминаете тот турнир?
– Я был лидером команды уже. Проиграл два боя, когда в профессионалы ушёл, в 1988 и 1989 году. При том, одному и тому же сопернику, Цюлову. На Олимпиаде сначала, потом – на мире. И, в общем-то, в Сидней ехал за реваншем. Но так получилось, что Цюлов был в другой ветке и не дошёл до встречи со мной. Он проиграл американцу, по-моему, в полуфинале, у которого я выиграл в финале. Поэтому так и не получилось с ним реваншироваться.
– После победы вам предложили остаться в Австралии. Судя по прошлым высказываниям, решение вы приняли довольно легко…
– Я до этого получал приглашения из других стран: США, Германии, Италии, Кореи, Японии. Я во все места съездил. Приехал и в Австралию. Тамошние условия мне понравились больше всего. Немаловажный фактор моего решения – сама страна. Просто прекрасная страна! Очень классные люди: добрые, отзывчивые. И для меня в начале профессиональной карьеры выигрыш чемпионата мира имел тоже большое значение. Так как первый мой бой прошёл в предварительном карде. А следующий уже в главном. И, вот, со второго боя меня уже знали, на меня ходили. Позже признал для самого себя, что переезд в Австралию было одним из самых мудрых решений того 22-летнего мальчика. Который решил перекрыть полностью всё, уехать и начать совершенно новую жизнь. Без английского, без всего. Тяжело было…
– В чём особенно?
– Непонимание – это раз. Житейские трудности – это второе. Я в 22 года начал изучать самостоятельно такие маленькие вещи, как создание ИП. Я приехал в новую страну, столкнулся с такой вещью, как налог. Столкнулся с ответственностью за проживание. Из Советского Союза, из голода я уезжал в новую страну, цивилизованную, со всем пониманием этого слова. Мне надо было учиться жить. Учился на своих ошибках. Наступал на грабли, но благодаря этим граблям смог добиться результата.
– Как вы думаете, сложилась бы ваша судьба также, если бы остались в России?
– Я так не думаю. Называю свою жизнь в этом отношении «destiny», то есть «судьба». Не получилось бы так. У нас не было той системы. Почему у нас хорошая страна сейчас? У нас налажена система по многим вопросам, по многим направлениям. Тогда её совершенно не было. У нас не было профессионального бокса совсем. У нас начиналось это всё. Любительский спорт для меня был уже не интересен. У меня очень хорошее предложение было в Японии. Очень хорошее – в Америке. Но мне Австралия так понравилась, что я, не сомневаясь, принял решение, что еду туда.
– Смотрели ли вы «Слово пацана»?
– Мельком смотрел «Слово пацана». Я пропустил все эти разборочные года. Не помню совсем. Не участвовал в разборках. Мне в этом отношении немножко повезло, что я не был связан ни с кем, ни с чем. У меня не было обязательств ни перед кем.
– Этот сериал снова поднял избитый спор: 90-ые – время беспредела и бандитизма или 90-ые – романтика и свобода? К чему больше склоняетесь вы?
– Я думаю, это время беспредела. Что значит романтика? Благодаря Австралии научился очень важной вещи. Закон. Существует закон и правила, которые неукоснительно выполняются. То, чего у нас в то время не было, и то, что есть относительно неплохо сейчас. Здесь есть правила определённые, которым ты должен следовать. И у меня вся жизнь была именно в таком формате. Я жил по правилам. Спорт привил мне это дело: есть правила, по которым ты должен идти. Благодарен даже тому, что мне повезло, что пропустил это время, не находясь здесь.
– Как складывалась жизнь в 90-ые на австралийском континенте?
– Я работал. У меня тренировки были каждый день по два раза в день. Не было времени заниматься ерундой от слова совсем. У меня одно дело было: тренироваться и выступать.
– Думаю, вы видели забавные ролики, где кенгуру неплохо боксируют. Видели ли сами что-то подобное, были ли желание побоксировать с ними?
– Они бьют ногами очень сильно. У меня даже был бой с кенгуру. Мы где-то делали съёмку, где я с кенгуру боксировал. Но это чисто так, постановочное. Пинают очень жёстко, поэтому с ними лучше не связываться. Они когда сидят на задних лапах, то нормально. А когда встают, они по шесть футов. Здоровые, мощные. И пинают они очень сильно, лучше не попадать.
– Ваши сыновья пошли в боксёрскую секцию. Как вы относитесь к такому выбору?
– Я доволен их выбором. Это их жизнь, их судьба, их «destiny». Это их решение, которое они приняли, как взрослые люди. Тимка первый в профессиональную карьеру пошёл, когда ему было где-то 22 года. Ему сейчас 30. Они осознанно шли. Они видели работу папы. Травмы, сложности, через которые я прошёл. Все реабилитации. Они осознанно шли туда, куда их судьба тянула.
– Получается, следуя вашему примеру, они пошли в бокс.
– Определённо, да. Но это их судьба. Они идут своим путём. Параллельно мне, но своим путём.
– Приходилось ли им драться на улицах?
– Один случай хочу рассказать. Это хороший пример. В 2005 году я проигрывал бой. Последний бой, в котором я боксировал с Рикки Хаттоном. Сыновья ещё учились в школе. И по приезду меня вызывает директор школы: «Ваш сын подрался». Я говорю: «Хорошо. Давай, сын, объясни ситуацию, что случилось?» А они учились в христианской школе, где не поощряются драки. Это неправильно. И он объяснил ситуацию. Старший сын пришёл в школу, и один мальчик начал дразнить меня, говорить: «Твой отец проиграл, он слабак!» Сын сказал ему: «Остановись, иначе получишь». Но он продолжил, поэтому сыну пришлось врезать ему. Я тогда пожал руку сыну. Прихожу в школу к директору, говорю: «Мне сын объяснил эту ситуацию, я бы хотел услышать второго мальчика». Вызывают мальчика. Я говорю: «Рассказывай». Он рассказывает то же самое. Я пригласил папу того ребёнка. Мы все вместе собрались. И я говорю: «Вы понимаете, я своего сына даже ругать не могу. Он, может быть, должен был пытаться решить ситуацию более мирно, но я горжусь своим сыном. Он поступил, как настоящий мужик». Директор сказала: «Вы знаете, я тоже с вами согласна». В общем, они встали на мою сторону.
Это, наверное, единственный раз, когда я помню, чтобы кто-то из них дрался. Они заняты. Когда ты умеешь это делать хорошо, профессионально, у тебя нет времени драться на улице. Мне последний раз пришлось ударить человека на улице в 1991 году. И то меня вынудили, мне пришлось ударить. Сожалею, что так вышло. Но у меня уже не было выбора: либо меня ударят, либо я. Решил не ждать, когда меня ударят, поэтому ударил первым. Всё закончилось быстро, с одного удара. Но это был последний раз, когда использовал свои кулаки на улице. Потом проводил анализ, смог ли бы я уйти от этой ситуации. Думаю, сейчас бы смог, потому что есть мудрость, которая с годами проявляется.
– То есть, вы за то, чтобы только в ринге проявлять свои бойцовские качества?
– А зачем по-другому? Я мирный, добрый человек. В ринге – другое. Против меня даже сын будет стоять, буду бить. По-другому никак. Это моя территория.
«Если я голодал, все голодали»
– Вернёмся к карьере. Ваш профессиональный путь начался достаточно бодро. Вы осознавали, что вы сильнее каждого, когда, например, дрались с экс-чемпионом Хуаном Ла Порте или Ливингстоном Брэмблом?
– Когда промоутер привозит кого-то, тем более из Советского Союза, поблажек ждать не приходиться. Они платили за всё и решили, что или я пойду очень хорошо и быстро, и они смогут с меня зарабатывать хорошо, или я потеряюсь, и чёрт с ним, не так много потеряют. Вот именно так думал тогда. После 13 боёв, за три года дошёл до звания чемпиона мира. Не всем удаётся подобное. Я был первым номером, и мне удалось стать чемпионом мира через три года после начала моей профессиональной карьеры. Это в 25 лет.
– Не появлялась ли тогда какая-то звёздная болезнь, которая присуща молодым людям, добившимся определённого успеха?
– У нас такой вид спорта, что у нас наказывают за это. Я не могу сказать, что поймал эту штучку, называемую звёздной болезнью, когда проиграл свой первый бой против Винса Филлипса. Это была не звёздная болезнь, это была ошибка и даже недооценка моего соперника. Я сделал кое-какие ошибки в подготовке, в наборе, подборе персонала, который работал у меня. Но благодаря этому проигрышу смог найти причины, убрать их и подняться намного выше.
– То есть, вы считаете, что это поражение сильно повлияло и впоследствии помогло вам стать абсолютным чемпионом?
– Однозначно! В моём понимании, есть два понятия: профессиональный спортсмен и профессиональный атлет. Профессиональный спортсмен – это профессия. Профессиональный боксёр. Я – профессиональный боксёр, это моя профессия. А профессиональный атлет – это чуточку больше. Здесь и твоё отношение к тому, что ты делаешь, и к тому, как ты делаешь, почему ты делаешь. Так вот, в момент поражения Винсу Филлипсу, для меня вся моя жизнь перевернулась. После этого я делал всё в своей жизни, чтобы выиграть следующий бой. Другое не имело значения совсем. Ничем другим не занимался. Мне неинтересно было. Я был полностью поглощён одним делом. Так не только я, все вокруг. Все вокруг меня на диете были. Если я голодал, все голодали. Мог себе это позволить. Потому что, первое, я был чемпионом. Второе, как бы это пошло ни звучало, платил за это. Платил своей команде за то, чтобы они меня обслуживали. Я был главный в команде. Это то, что отличает профессионального атлета от профессионального спортсмена или от любителя, потому что им управляют, а тут я управляю. Я управлял своей командой.
– Как раз про вашу команду. Ваш разрыв рабочих отношений с Биллом Модри до сих пор покрыт тайной. Сейчас уже можно рассказать, почему вы решили его уволить?
– У нас был договор подписан на три года. Договор заканчивается, я становлюсь чемпионом мира. И через два месяца, в марте, у меня заканчивается договор. Тут мне не помогло незнание языка. Я подписал договор, в котором было написано: «три года», но был такой маленький пунктик: «плюс два года option». То есть, можно продлить ещё на два года. Я прихожу к юристам и говорю, вот у меня продление договора, но я не хочу продлевать. Причина – коммерция. Я тогда начал создавать команду и возможность делать всё самому. Да, вроде получал хорошие деньги, но мог получать намного больше по контракту. Сказал, что не хочу эти два года продления. Пришёл к юристу, юрист говорит: «Да, ты можешь». Я пошёл на это, начали своё движение.
Промоутер засудил меня. Мы воевали много лет. Я проиграл суд. Заплатил колоссальные деньги, чуть больше восьми миллионов. Подал в суд на юриста, который дал мне этот совет. Мы судились несколько лет Удалось отсудить немножко обратно. Но факт тот, что я принял правильное решение, но сделал это неправильно. Можно было корректнее и хорошо договориться. Слава богу, у меня настал такой момент в жизни. Когда вот это осознание пришло, что я остановил отношения с человеком, который привёз меня в Австралию, который дал мне путь, так сказать. Я очень сильно горжусь тем, что нашёл в себе силы позвонить Биллу. Мы встретились, всё обговорили и решили наш вопрос. Всё у нас классно сложилось. И ещё такая отдушина появилась. Через два месяца он умирает, старенький уже был. И всё. У меня на сердце след не остался. Одним из самых больших пороков в жизни считаю предательство. Мы разобрались. С моей стороны не было предательства, так сложилась карта. И это один из шагов, о котором я немножко сожалею. Не должен был. Я повёлся на другие вещи. Возможность больше заработать. Больше я не заработал. Намного больше бы смог получить, находясь с ним, даже в эти два года. Но это жизненные уроки.
– Если в целом оценивать вашу карьеру, есть моменты, о которых вы жалеете, понимаете, что сейчас поступили по-другому, как в ринге, так и за его пределами?
– Последний бой. Я должен был сделать некоторые вещи по-другому. Вроде мелочь. Из Австралии прилетаю в Англию. Смена климата, где-то десять часов разница. Всё наоборот. Я начинаю переадаптироваться к этому времени. У меня это получается. Мы приезжали за две недели, всё нормально. Но бой в два часа ночи. Я переезжаю, адаптируюсь, привыкаю. Ложусь спать в 22.00. Приучил себя. Даже дома здесь в 22.00-22.30 я уже в кровати, в постели. И вот эта дисциплина несколько помешала. Тебе боксировать, а ты уже спать хочешь. Вроде это мелочь такая. Я не хочу сказать, что это являлось причиной поражения, но она повлияла очень сильно. Не был злым, не был голодным.
В течение всей своей карьеры я готов был умереть на ринге. Вот до такой степени это сидит у тебя в голове. В том поединке этого не было. Хоть что делал. Не мог это предотвратить. И как я это понял? Когда мой тренер между 11-ым и 12-ым раундом, когда сел в угол, спросил: «Are you ready to go?» Я промолчал. Для него это было поводом остановить бой. Потому что он знал меня, у меня бывало такое: «Are you tired?», «Ты устал?» Во всех других ситуациях я говорил: «О чём ты говоришь? Вперед, надо воевать!». А тут я задумался. Осознание этого пришло через год после боя. Никак не мог понять в самом себе. Никак не мог найти причины, как я мог остановиться. И потом осознал, что, к моему громадному сожалению, есть более важные и ценные вещи в жизни, чем победа на ринге. Это семья, дети. Оказывается, их благополучие намного важнее. Вот так вот.
– Про вашу причёску. Говорят, она принесла вам много неприятных моментов. В сборной вам ставили ультиматум: косичка или сборная.
– Не сказать, что неприятных. Одной из моих любимых песен тогда была песня «The Wall» Pink Floyd. Я её первый раз послушал в 1987 году. И она мне так встала в голову. Я не хотел быть очередным кирпичиком в стене. Вот той системы Советского Союза, которая ломалась, но ещё не была сломлена. Я пошёл против правил определённых. Начал отращивать косичку после Олимпиады. Ну, как отращивать. Даже не понимал, что хочу отращивать. Было направление панков. Я не был панком, но сбрил виски. У меня лысая голова была. Я только сбриваю виски и говорю: «А сзади давайте что-нибудь отращивать будем». И вот мы начали отращивать косичку. Потихонечку она с нуля росла. Это сколько лет! Через пару лет, когда всё вокруг сбривается, остаётся там хвост небольшой, мне начали подходить и говорить: «Убрать». Сказал: «Нет, не буду убирать». Тогда даже не думал о том, что это будет что-то. Просто не хотел быть в одной системе. Говорю: «Никому ничего плохого не делаю. Какие у вас проблемы? Я хочу». И отстоял эту косичку в сборной.
Они говорят: «Мы тебя уволим из команды». Говорю: «Нет, я всё равно всех выигрываю». Побеждал, и мне позволяли. В то время всё равно это ещё была сборная команда Советского Союза, «облико морале» определённое. Мы ходили по статусу, как мы должны выглядеть. Меня в то время ребята из американской команды называли «russian american» – «русский американец». Потому что они другие были. Они могли одеться легко, а у нас все строго. У нас всё было в галстуке. А я вот уже ходил, как хотел. Потому что мне так нравилось. Я помню первые джинсы-варёнки. Привёз их в 1986 году. Пришёл в мэрию. Ко мне бабушка подходит, которая убирается. Говорит: «Сынок, у тебя все штаны запачкались в этом самом». Пытается отряхнуть их. «Они у тебя не отряхиваются!» Я из маленького города, подобное там было в новинку. Поэтому и называюсь, помимо прочего, пионером движения.
«Меня знает каждая собака. Бивола и Бетербиева сейчас на улице не узнают»
– О современном боксе. Чувствуете ли, что на молодое поколение боксёров Мухаммед Али уже не производит такого впечатления, как это было раньше?
– А потому что сейчас его мало показывают. Мы росли на его боях, мы росли на понимании. Вот он очень похож. Борец против системы. Он не поехал на войну (война во Вьетнаме – Прим. «Совспорта»). Столкнулся с проблемами. На три года его лишили выступлений. Но он отстоял таким жестом то, кто он есть. Отвоевал данное право. Он один из выдающихся людей бокса. И даже не только бокса. А чисто как спортсмен, который повлиял на судьбы огромного количества молодых людей из иных видов. Новое поколение растёт на других звёздах. Когда я работал наставником. Да, это слово мне больше нравится. Так вот, к моему сожалению, приходилось адаптироваться к новому поколению. Потому что вы по-другому думаете. Флаг для вас по-другому. Серьёзно! Хотя сейчас это чуть-чуть изменилось. Несколько раз уже видел людей, у которых слёзы наворачиваются, когда звучит гимн России и поднимается флаг. Но в 90-е годы, после Олимпиады в Барселоне, когда была не российская команда, а сборная СНГ, в 1996-м году в Атланте флаг ещё не имел такого значения, как имеет сейчас. В последние годы он уже значит что-то. Для нас, когда ты стоишь, и в честь тебя звучит гимн твоей страны, поднимается флаг, это насквозь пробивает.
– Но как будто и сейчас все по-разному относятся к нейтральному статусу, к соревнованиям без флага, гимна и так далее. Кто-то говорит, что не стоит ехать на Олимпиаду без флага, кто-то говорит, что без разницы, главное, чтобы спортсмен поехал.
– Это очень сложный момент. Очень сложный с политической точки зрения. С одной стороны, я так бы хотел, чтобы поехали ребята. Но понимаю, что они представляют страну. Ты должен полностью представлять свою страну. Расскажу такой пример. В 1991 году на чемпионате мира, где я был единственным, кто выиграл из сборной команды Советского Союза. У нас перед финалом возникла проблема. Руководители команды решили отправить проигравших ребят домой. «Как вы можете? Мы команда, мы вместе приехали, мы должны…» У нас в финале выступало несколько человек. Я сделал предложение: «Давайте откажемся выступать. Давайте откажемся, чтобы наши ребята остались». Мы начали вести диалог с руководством, в котором мы проиграли. Всё равно кого-то из ребят отправили домой. А мы вышли на ринг. Но опять же, вот сейчас вспоминаю, правильное это решение было. Правильный эмоциональный порыв. Вот поэтому нужен очень такой четкий расчёт. Я уверен, что наши руководители делают всё очень правильно. К громаднейшему сожалению, многие атлеты не выступают. Олимпиада может быть один раз в жизни. И они теряют это, но, может быть, что-то большее находят потом.
– Но когда наши спортсмены едут без флага, говорят, что все и так знают, что это Россия приехала.
– Конечно, с этой стороны – да, они знают. Но вот то, что я сказал про флаг, когда ты стоишь, и в честь тебя звучит гимн твоей страны. Кстати, в боксе у нас звучали гимны, когда наши выигрывали. Мы отстояли своё право.
– Возвращаясь к вопросу современного героя, как думаете, кто герой бокса для нынешних мальчишек?
– Не знаю. Сложно сказать. Думаю, здесь немножко ваша вина, корреспондентов, медиа. Вот я не выступаю уже 20 с лишним лет. Не могу выйти никуда, чтобы меня не узнали в России. Хотя не жил 20 лет в стране. Я приехал, ну, последние 18 лет живу здесь. Меня знает каждая собака. Бивола и Бетербиева сейчас на улице не узнают. Вот в чём проблема.
– Но про них всё равно много говорят сегодня.
– Говорят. Обо мне тоже могут говорить. Хотя обо мне уже нечего говорить, я уже давно. Но меня помнят в лицо. Каждого героя настоящего должны знать в лицо. А они определённо герои для нас. Дмитрий и Артур поднимают сейчас то, что я делал в своё время. Их должна, извиняюсь за выражение, каждая собака в нашей стране знать. И это не только про бокс. У нас не налажена, к сожалению, система распространения хорошего и правильного имиджа спортсменов. Чтобы их знали. Для меня есть фраза важная: «Бумеранг всегда возвращается». Я жил таким образом, что сделай людям хорошо, и тебе вернётся. Я до сих пор так живу. Мне это нравится. Не делай людям гадости, подлости, потому что гадость, подлость тебе вернётся. Я люблю людей. Один из важных принципов, из-за которых выступал, – это принцип: «Ты выходишь делать свою работу для людей, чтобы им нравилось». И так получилось, что очень рано дважды лучшим боксёром Союза. Два раза признавался лучшим боксёром Европы. Меня знали, меня любили смотреть. Поэтому из того времени так получается, что люди выросли на моём поколении. Ко мне подходят люди 65-70 лет, говорят: «Кость, мы так рады с вами познакомиться. Мы выросли на твоих боях». Взрослые. Вот это для меня важно. Они помнят, так как я для них что-то дал. Веру какую-то. То, чего сейчас не происходит.
– Про Бетербиева и Бивола как раз сказали. Как вы думаете, это противостояние останется в истории знаковым? Как, например, Мухаммед Али – Джо Фрейзер, Тайсон – Холифилд или Пакьяо – Маркес.
– Однозначно. Но задача СМИ сделать так, чтобы это все знали. Их должны привезти сюда и на каждом канале, в любом направлении показывать. Медицина! Они должны прийти к Лене Малышевой. Должны прийти на все каналы: НТВ, «Россия», «Россия-2»… Неважно, они должны идти туда. Они должны быть фигурами, на которых молодёжь равняется.
– Вас лично кольнуло, когда Артур и Дмитрий повторили ваше достижение, став абсолютными чемпионами мира? Так вы были единственным боксёром из России, достигшим подобной высоты.
– Да я только рад. Счастлив был. Я был единственным абсолютным чемпионом. Думаете, мне хотелось быть таким много лет? Я рад, как за Битербиева, так и за Бивола. Не хотел их первого боя. Не хотел… Не потому, что боялся, что появится новый абсолютный чемпион мира из России. Нет. Просто не хотел противостояния двух россиян. Но так получилось. Вот их третий бой сейчас хочу. Это интересно чисто в спортивном направлении.
– Мэнни заявил о возвращении на профессиональный ринг. На ваш взгляд, это денежная мотивация или просто бокс – наркотик, который порой не отпускает тебя?
– Он сумасшедший. Не знаю. Это наркотик для него. Я, слава богу, слез с него. Уже объяснил ситуацию: для меня важны другие вещи в жизни. Не вижу причину, зачем должен выходить в ринг. Плюс, травмы определённые. Мэнни выходит сразу за звание чемпиона мира. Ему дали шанс в 46 лет. Мне было 36, а мне уже было неинтересно. Ну и финансовая, конечно, составляющая. Уже другие цифры сейчас крутятся в мире бокса.
– А вас вообще тянуло на ринг после завершения карьеры?
– Ни разу. Я один раз, по-моему, выходил в показательный тренировочный спарринг. И всё. Руки болят, ноги болят, плечи болят. Слава богу, голова не болит.
– Мы видим легенд прошлого, Холифилда, Роя Джонса, Тайсона, в боях с блогерами, друг с другом. Удручает подобная картина?
– Я противник этого. Неинтересно мне. Вот совсем. Ни с кем не выйду.
– То есть вы бы с условным Даней Милохиным сейчас не пошли драться?
– Нет. За любые деньги. Во-первых, я ему больно сделаю. Зачем? Сейчас он, конечно, скажет: «Я вызываю тебя! Ты мне больно сделаешь? Да я тебя старого порву!» Меня на слабо не взять. Нет, это всё детские игры уже, понимаете. Я взрослый мужик, который достиг всего, чего он хотел в своей жизни достичь. Получаю удовольствие от жизни. Сегодня был последний день в школе у детей. Сбежали, больше школы у нас не будет до сентября. Сын закончил начальные классы, в пятый идёт. Дочка идёт в третий. Я получаю удовольствие от нахождения с ними, и меня ничем не переубедить.
«Приезжал в этом году на свадьбу сыновей. И всё, пиво закончилось разливное»
– Вы варили пиво для семейного употребления. Необычное хобби, если это можно так назвать. Как возникла такая идея?
– Это было в Австралии. Когда живёшь там, другие напитки не пьются совсем. Пиво было в перерывах между боями. Классная штука. Тем более, мы научились. Сначала я научился, потом родители уже начали делать. Ты знаешь, что добавляешь. Ты знаешь, что за продукт. На 50 литров – 2 килограмма солода, 2 грамма дрожжей и 2 килограмма сахарной пудры. Всё. И вода. Все ингредиенты. Больше ничего нет. И когда ты знаешь, это чистый продукт. Нет ничего. Да, он алкогольный. Но в моменты после боёв можно. А за 4 месяца до боя всё, кроме воды, ничего. Только вода. А сейчас родители даже не варят. Я приезжал в этом году на свадьбу сыновей. И всё, пиво закончилось разливное.
– Какое пиво предпочитаете сейчас?
– Очень редко. Говорю, я взрослый. Могу позволить себе всё, что угодно. И не только пиво, а всё, что угодно могу. Но есть вещи, которые нельзя. Например, есть работа, что для меня очень важно.
– В России действует запрет на продажу пива на спортивных объектах с 2005 года. Много дискуссий на этот счёт. Вы как считаете, нужно ли пиво на стадионах?
– С точки зрения морали, это правильно. С точки зрения бизнеса, это неправильно. Объясню, почему. Вот ты владелец объекта, который приносит тебе финансы. Ты делаешь затратную часть. Оплачиваешь какие-то вещи. Вот эта вещь, алкоголь, в виде даже пива, приносит колоссальные финансы. На любой матч в любой стране ты приди, очереди там стоят. Это приносит в бюджет доход, 20-30%, а может, даже больше от того. Получается потеря в деньгах. Это чисто финансовая сторона.
Теперь про моральную. Может быть, это правильно. Тем более, ещё дети ходят. Для них это нехороший пример. Так у нас нет алкоголя сейчас и в рекламах. Вот опять, чисто моё мнение, небольшой перебор. Влиять на детей нужно другими способами. Да, это должно быть запрещено, недопустимо. Многие вещи: ни алкоголь, ни сигареты. Но есть здравый смысл определённый.
– Но, опять же, если про спорт говорить, например, про футбол, как будто бы запрет на алкоголь также влияет и на аудиторию, и сейчас на матчах в целом из-за этого меньше людей.
– Да, меньше. Им же скучно. Я вот именно про это вам и сказал. Люди приходят туда провести время. А если скучный матч, вот они сидят, думают: «Блин, я сейчас бы пивка выпил, хоть заболел бы, а нельзя». Бизнес теряет. Это я не пропагандирую, что нужно делать. Однако, может, нужно рассмотреть это. Реклама того же алкоголя на футболках. У нас никому нельзя это делать. Есть опять же такие варианты, как использование безалкогольных напитков с той же символикой. Есть варианты ухода, но я считаю, что подобные тотальные запреты – перегиб. Это не повлияет на рекламу или пропаганду алкоголя совершенно.
«У них скоро бэйбичка будет! Вот сейчас ждём»
– Уже через пять дней у вашего сына Тима Цзю реванш с Себастьяном Фундорой. Как оцените его шансы на успех в бою за титул по версии WBC?
– Я думаю, что будет нормальный бой. Мы сможем справиться. Я говорю «мы», хоть не буду с ним в лагере. Но Тимоха должен справиться.
– Тим стал чемпионом по версии WBO без боя. Абсолютный чемпион Дермелл Чарло отказался от обязательной защиты в пользу другого поединка. Как вы отреагировали на данную ситуацию?
– Сложно. Я потерял два пояса по той причине, что не смог с кем-то боксировать. Поэтому это политика организации. По-другому никак.
– Как думаете, становиться чемпионом вот таким образом необидно? Нет ощущения, что лучше уж вообще не отдавали бы титул?
– Конечно, хочется стать чемпионом по-настоящему. Я только так выходил на ринг. Таким образом добивался титула. Потерял пояса по-другому. Два пояса потерял, потому что получил серьёзные, очень серьёзные травмы. Не смог выступить с первым номером той организации. У меня отняли титул.
– Как оцените шансы Тима повторить ваше достижение, стать абсолютным чемпионом?
– Я думаю, что у него вполне всё возможно. Но давайте будем пошагово. Сначала он выиграет один пояс, потом последний. У него тяжелый период сейчас. Очень хочу увидеть его глаза. Возвращение после таких двух проигрышей. Посмотрим, каково будет.
– Что касается Никиты, как оцениваете его перспективы?
– То же самое. Он голодный, но получил очень серьёзную травму руки. Сейчас восстанавливается. И у него, я уже могу сказать… Они пускай молчат. А я это могу сказать. Скоро буду дедушкой… У них скоро бэйбичка будет! Вот сейчас ждём. Это сейчас самый главный момент в их жизни. Самое классное, он – НикИта, а она – НикитА. НикИта и НикитА Цзю.
– Здорово, поздравляю!
– Спасибо!
– Тим и Никита представляют Австралию…
– Они представляют себя. Они живут в Австралии, граждане этой страны, как и граждане России. Но они живут там. В профессиональном спорте представляют себя. Не представляют страну. Вернее, они могут представлять страну, но они не выступают за неё. Вот вся разница.
– Были ли мысли устроить им бой в России?
– Я не промоутер. Единственное, если появятся предложения, буду решать вопросы. Меня не обмануть.
– Ну вы бы хотели увидеть их бой в России?
– Конечно. Для Тима и Никиты было бы очень здорово выступить в России. Есть такие вещи как «Мэдисон Сквер Гарден», «Лас-Вегас МГМ Грэнд». Это такие места, где надо выступить. В Лас-Вегасе они уже выступили. Тим точно. Здесь, в России, на «Лужниках» это будет вообще! И это продаваемый бой получится.
– Про ваших детей помладше. Про Сашу и Вику. Чем они увлекаются? Занимаются ли они спортом?
– Нет. Спортом мы не занимаемся. Пока только физкультурой. Саше просто нельзя было немного заниматься. Небольшая травма случилась. Запрещали ему бегать. А так, он очень активный. Закончил начальную школу. Покажу сейчас диплом. Настоящий диплом выдан Цзю Александру. Русский язык – 4, математика – 4, литературное чтение – 5, окружающий мир – 4, ИЗО – 5, музыка – 5, физкультура – 5, иностранный – 4, технология – 5. Поздравляем с переводом в 5 класс! Всё! Супер! Закончил, уже получил диплом об окончании 4 класса. У нас была новая программа, они были в эффективном классе. Эффективный класс – это за один год они два класса закончили. Нагрузка была колоссальная. Я многие вещи не понимал, как это возможно так. На втором уроке английского языка, в первом классе, письменно алфавит. Ты пришёл в школу, ты должен знать алфавит, не русский. Русский тоже, ты читать должен. Английский алфавит. Я говорю, это что такое? Мне говорят: «Ну вы захотели в этот класс, вы сдали экзамены, всё, попали». Но очень тяжело было.
– Тут, наверное, большая работа родителей.
– Жена не выходит из-за стола. Они очень много занимаются. У нас получается 4-5 часов в день бывает домашнее задание. Раз в неделю стихи. Не только русские, но и английские стихи.
– А они в какой-то обычной школе?
– Обычная школа, просто такая программа.
– Вообще вы строгий папа?
– Да. Есть слово «нет», оно не обсуждается, не дискутируется. Я сказал, всё.
– А мама более мягкая?
– Да. Мама более мягкая, поэтому бывают сложности.
– Какой совет бы вы дали себе самому, если бы была возможность отправиться в прошлое, сейчас со своим опытом, чтобы что-то сказать себе юному?
– Ну вот, наверное, одну ошибку я допустил. Но не жалею ни о чём. Всё должно было идти. Смена промоутера, – это одна из моих больших ошибок в жизни. Нужно было довести это. Много чего поменялось бы. Очень много чего поменялось бы. И с финансовой стороны, и по-другому было бы. Наверное, это единственное. А всё остальное… Мы не знаем, куда мы идём, только дойдя до конца этого пути, мы можем сказать, правильный путь это был или нет. Но он может быть обозначен в нашей голове только, когда мы весь этот путь пройдем. Поэтому жизнь моя могла сложиться по-другому, но я не сожалею ни об одном прожитом дне.
«Что сделал Флойд? Он поднял бокс»
– Небольшой блиц в конце. Топ-3 лучших боксёров мира за все времена.
– Человек, который повлиял на меня, это Мухаммед Али. Давайте я назову всё-таки человека, из-за которого родители отправили меня в бокс. Это был такой хороший боксёр в Советском Союзе Серик Конакбаев, с которым мы до сих пор дружим. Уже сколько лет прошло. Он был на Олимпиаде в 1980 году, второе место занял. И вот родители так его любили, что хотели отдать меня в бокс из-за него. Ну и, наверное, третий – Флойд Мейвезер. Это человек, который поменял бокс в сторону коммерции. Он изменил для меня бокс. Я был дорогим боксёром. Получал большие деньги. Но я выступал не за них. Вот громадное противоречие. Я выступал за то, что любил это дело. И я знал, что получаю много. Мне этого было достаточно. Не имело значения, но достаточно. Что сделал Флойд? Он поднял бокс. И благодаря ему, может быть, наши сейчас боксёры получают немножко больше за эту тяжёлую работу.
– А если бы совсем мало, допустим, платили в боксе, вы оставались в нём?
– Я бы нашёл пути, чтобы мне больше платили. В профессиональном нет. Даже в любителях получал уже много. У меня зарплата была. Я, наверное, один из самых первых, кто поймал такое, как спонсоры. У меня были спонсоры, которые платили мне. У нас не было тогда, что можно было развешивать какие-то знаки на вещи. Спонсор должен понимать, зачем это ему нужно. У меня как раз были уже тогда спонсоры, которые платили мне большие деньги.
– Топ-3 лучших боксёров России за все времена?
– Это очень сложный вопрос. Один из них – Борис Лагутин. Серик
Конакбаев, опять вернёмся к нему. Потому что он и сам из Казахстана, но для меня это Советский Союз. Давайте двух пока оставим.
– Ну и из современности кого можете выделить?
– Вот у нас Бивол, Бетербиев. Это два боксёра, которые сейчас поднимают бокс очень серьёзно. Также много повлиял Саша Поветкин. Он достиг в общем-то больше, чем я: он олимпийский чемпион, чемпион мира, Европы, Советского Союза, России. Хороший боксёр и нормальный мужик.
– Какая у вас мечта сейчас есть? Мечтаете о чём-то?
– Да. У меня есть мечта, но я её расскажу только когда исполню. Моя первая мечта была попасть на Олимпийские игры. Мне было 11 лет. В 18 лет, когда попал на Олимпиаду, поставил себе вторую мечту. Быть лучшим в том, что я делаю. Достиг её в 2001 году. После того, как стал лучшим в том, что делаю, поставил себе третью мечту. Мне к ней идти еще 5-10 лет. Я просто боюсь. Мне же ещё дальше потом надо ставить мечту. Что дальше? Поэтому, может быть, я её продлю немножко дальше. Чтобы эта мечта стала смыслом жизни. Не могу её озвучить, потому что ещё не осуществил. Чтобы не сглазить.
– Желаю, чтобы исполнилось.
– Обязательно.